Деревянный Екатеринослав, каким он преимущественно был до середины XIX века, горел часто. Но особенно запомнилась жителям огненная феерия, полыхавшая на городских улицах с июля по сентябрь 1864 года и выжегшая полгорода.
Очевидцем этих пожаров оказался брат знаменитого писателя, Андрей Достоевский, который в то время работал губернским архитектором. В своих «Воспоминаниях» он изложил версии их происхождения. По его словам, накануне обыватели получали подмётные и странные письма с предупреждением, позволявшие им вовремя покидать обреченные на сожжение дома. Говорили о том, что стены зданий намазывались каким-то составом, который от солнечного тепла воспламенялся и производил мгновенный пожар. Или о том, что по какому-то злому стечению обстоятельств огонь пожирал исключительно дома зажиточных граждан.
В городе возникла паника. По улицам без конца разносился колокольный звон (набат), каждый ждал, что со дня на день загорится и его жилище. В поджогах обвиняли то «нигилистов», то «поляков», то коммерсантов, пожелавших освободить городские земли от старых домов, чтобы взяться за строительство новых. Но никаких доказательств причастности к делу кого-либо из этих лиц не обнаружили. Вот тогда и вспомнили легенду о «вечном пожарном Вольдемаре».
Возникла она несколько лет назад после случившегося в городе печального инцидента. На службу в единственную в городе пожарную часть поступил молодой прибывший из провинции разночинец по имени Владимир, просивший звать его Вольдемаром. Располагалась эта часть на улице Управской (ныне – Исполкомовская), и, к сожалению, была снесена в 2007 году.
Надев на себя эффектную форму, с широкой накидкой и каской с гребнем и бляхой, разночинец мечтал не только о карьере. Он был отчаянным идеалистом, проникнутым духом самопожертвования, и потому прославился особой храбростью. При тушении пожаров он не боялся лезть в самое полымя, когда пылающая кровля была готова вот-вот обрушиться на землю, погребя под собой всех домочадцев, и всегда выходил «сухим» из самых опасных ситуаций. «Заговоренный», - шептались за спиной товарищи. После одного случая, когда ему удалось вытащить из огня целое семейство, его даже представили к награде, но вручить не успели. По иронии судьбы, однажды ночью пожар вспыхнул в его собственном доме, стоявшем на околице рабочего района (поговаривали, что дом поджег завистник удачливого пожарного, но подтверждения этот факт не получил), и на этот раз он ничем не смог помочь своей семье. Вместе с ней сгорел в пламени и сам пожарный, так и не дождавшись прибытия своих коллег. Вопли погорельцев еще долго звенели в ушах обитателей округи.
С тех пор и пошли слухи (подкрепленные наблюдениями) о том, что душа погибшего пожарного не отлетела в иной мир, а осталась бродить по земле. В ночные часы она поднимается на дозорную башню и следит – вдруг где-то взметнется ввысь язычок огня. И в этом случае, первой прибыв на место, тушит пламя еще до того, как приедет пожарная карета с двухцилиндровым насосом и катушкой. Если же пожара долго не случалось, то измучившаяся без занятий душа, жаждущая лишь одного (того, что не успела совершить в последний день своей земной жизни) – тушить и тушить, прибегала к… поджогу. Спаситель и поджигатель выступали в одном лице.
Поэтому во дворах периодически старались разжигать небольшие костры из старых бревен, поломанной мебели, листьев, чтобы вечному пожарному было чем занять свою мятущуюся душу. В зловещих, выжегших половину города пожарах 1864 года тоже видели его «руку».
- Наш Вольдемар не на шутку разошелся, - качали головой старожилы. – Никак мстить решил. Жаль – не видать теперь ему Царствия Небесного.
Эту версию укрепляло то, что настоящих виновников поджогов так и не нашли.
После того, как погасли последние головешки, и о былых красивых домах напоминали лишь серые пепелища, на обгорелых руинах стали возводить уже кирпичные дома, и вечный пожарный покинул город. Куда он направил свои стопы, так и осталось тайной.
Любовь РОМАНЧУК, кандидат филологических наук
