Федор Евстигнеевич Копытко, токарь по профессии, в душе, как и многие из представителей его пола, был заядлым рыбаком. И своему хобби не изменял никогда. Каждое воскресенье, несмотря на погоду, он выезжал на реку – то на Днепр, то на Самару, то на Орель – и, забросив удилище, наслаждался моментом. Не так важно было, скольких рыбин он вытащит на сушу – важнее было ощущение умиротворенности, какого-то особого единения с природой, когда ничто не мешает насладиться видом стынущего неба или медленно парящих над землей облаков, либо фантастически стройным перелетом птиц.
Летом в отпуск выезжал порыбачить подальше – на Суру.
О своих поездках он мог рассказать много интересного, что свойственно любому рыболову. Но одна история особенно запомнилась.
Ночная ловля
В начале 90-х годов минувшего столетия он с женой впервые получил путевку в санаторий «Солнечный» у села Вербки Павлоградской области, недавно открытый на базе пионерского лагеря. Самара, извилисто омывающая берега, для купания в тех местах практически непригодна: ее облюбовали для плаванья ужи, а местами и гадюки, с противоположного берега пастухи приводят на водопой стада коров и овец, а сама вода густо покрыта ряской и тиной. Зато рыба водится там многообразная в таком количестве и таких размеров, что в городской черте редко увидишь.
Каждый день с закатом солнца, когда заканчивались все процедуры, Федор брал снаряжение и через широкую холмистую поляну отправлялся к реке, обрамленной полосой лиственного леса. Уходил подальше – чтобы никто не мешал. Закидывал удочку и медитировал.
В один из дней его одиночество нарушил молодой человек с большой черной собакой, подошедший так незаметно, что рыбак удивился, неожиданно увидев его рядом. Человек присел на корточки рядом с рыбаком, поприветствовал его и спросил, не помешает ли.
Обычно Федор отвечал в таких случаях, что места вокруг много, и незачем тесниться в одной точке, намекая на уход гостя. Но в тот раз с его губ слетели другие слова.
- Садись, - предложил он молодому человеку, указывая на корягу рядом с собой. – Рыбы много, всем хватит.
Они разговорились. Парень рассказал, что он местный, работает ночным сторожем день через три, а в свободное время любит гулять по лесу. Собака по кличке Барон, помесь бигля и немецкой овчарки, терлась у его ног, не отходя ни на шаг в сторону. А при попытке Федора Евстигнеевича погладить ее злобно ощерилась.
Отдернув руку, Федор вручил парню запасную удочку, и они стали удить вместе.
- А почему пса так странно назвали? – спросил Копытко, нарушая принятое правило рыбачить в полной тишине и предлагая продолжить разговор. Никогда ни до того, ни позже таких отступлений от своего правила он не делал.
Парень улыбнулся и рассказал историю.
Собачий рок
Когда ему было всего семь лет, в село заехали цыгане – на трех подводах, с бубнами, шатрами и песнями. По договоренности с сельсоветом разбили на околице лагерь и стали заниматься своими делами: гадали, чинили мелкую утварь, пели на свадьбах и застольях, ворожили. Вместе с другими мальчишками Алик (так звали парня) бегал к ним послушать всякие истории и посмотреть на фокусы с картами и ножами. С собой он непременно брал подаренного ему щенка, еще безымянного. Когда начинало темнеть, мальчишек прогоняли домой. Как-то вечером Алик задержался, ему захотелось послушать, чем цыгане занимаются в ночное время, и он забрался под одну из подвод. Там, приткнувшись к колесу, и задремал. Ему было неведомо, что в ту ночь табор решил сняться с места. Подводы нагрузили барахлом, свернутыми шатрами, запрягли коней и тронулись с места. И тут из-под колес выпрыгнул пес и принялся неистово лаять, норовя укусить возницу за ногу. Его отбрасывали прочь, а он вновь кидался на лошадь, перерезая ей путь и не давая двинуться с места. От поднятого шума Алик в конце концов проснулся и едва успел выползти из-под подводы, как она тронулась. Колесо проехало там, где пару секунд назад покоилась мальчишечья голова. После этого пёс и получил цыганскую кличку.
Проверка на вшивость
Когда на небе высыпали звезды, Алик поднялся и сказал, что ему пора. На следующий день договорились вновь встретиться. Федор пожал ему руку и тоже отправился к себе.
В условленное время они вновь увиделись на том же месте. Теперь Барон разрешил Федору не только погладить себя, но и сам лизнул ему ногу.
Федор заметил, что выуженную рыбу парень незаметно подкладывает в его бидон, а не в свой. А когда заметил ему это, Алик рассмеялся и ответил, что вообще-то рыбу не любит. Удит просто за компанию. Еще Федор узнал, что у парня нет родителей – пару лет назад, когда они возвращались с покупками из города, в их «седан» врезался потерявший управление бензовоз.
На третий день парень пришел тоже под вечер. Поскольку встречались они только в сумерках, рассмотреть его как следует санаторнику не удавалось – видел лишь, что он вихраст, безус, и глаза пронзительные, как колодцы.
Как только Федор ни убеждал его встретиться с ним на поляне днем, показать места, вынести для собаки еду, - тот отказывался.
Когда заканчивался срок путевки и на берегу вихляющей Самары состоялась последняя встреча с Аликом, тот неожиданно сказал:
- Я хочу подарить вам Барона. Не возражаете?
- Зачем? – удивился Федор Евстигнеевич.
- Больше пристроить его некому, - вздохнул парень. – Берите.
- Самому надоел, что ли? – допытывался Федор.
- Нет. Только ему со мной нельзя.
- Куда нельзя?
- Туда, куда мне пора, - загадочно отвечал парень. – Больше мы с вами не увидимся, и сюда я никогда больше не приду.
- Куда же мне собаку в городской квартире? – упрямился Федор. – Извини, но не могу. Никак.
- Жаль, - ответил парень, пожал плечами и растворился в сгущающихся сумерках.
Федор с тяжелым чувством отправился прибрежным лесом к поляне перед санаторием.
Отчего-то было тревожно, словно он сделал что-то неправильное. Уже на выходе из леса услышал лай, обернулся, и огромный пес кинулся ему на шею. Испугаться Федор не успел, так как пес тут же облизал его лицо, и он узнал Барона.
- Где же твой хозяин? – спросил он собаку, поглаживая ее по обвислым ушам. Но она не могла ответить, даже если бы знала, где.
С полчаса он ждал Алика, надеясь, что тот вот-вот вынырнет из-под кромки деревьев, но так и не дождался. Пришлось вести Барона в лагерь (прогнать его рука не поднялась), а на другой день – в город, в свою тесную квартиру на двенадцатом квартале.
Пёс хорошо отблагодарил новых хозяев за то, что не бросили его в лесу: как-то учуял запах газа и лаем разбудил спящих, в другой раз отпугнул грабителей, а однажды за ногу стянул Федора с дивана за секунду до того, как со стены обрушился портрет в тяжелой раме.
Тайна Алика
Через несколько лет Федору Евстигнеевичу вновь довелось побывать в тех краях, в том же санатории. И он не упустил случая попробовать разыскать Алика. Но в Вербках о таком не знали. Ни о нем, ни о собаке по кличке Барон. Вспомнили, что когда-то давно цыгане действительно останавливались тут. И вроде бы тогда вышел какой-то несчастный случай. Но какой именно, сказать уже не могли. Черную собаку видели тут время от времени, но без хозяина. Потом она пропадала на время и вновь обнаруживалась. Видимо, была бездомной.
- Глядя на Барона, я всегда пытался понять, кем на самом деле был его прежний хозяин Алик, - завершает свой рассказ Федор Евстигнеевич. – То ли вернувшаяся с того света душа, решившая пристроить в надежные руки когда-то спасшего ее пса. Может, это была не единственная попытка, но лишь я наконец взял собаку к себе. Или (кто знает?) это был посланец другого мира, подаривший мне спасителя и завершивший на земле какое-то дело. Однажды он мне приснился – в белом сиянии, на уходящей вверх дороге. Очень странный был сон. Лица его я так и не увидел – только размытое светящееся пятно.
Самое же удивительное было в том, что сон приснился в ночь, когда умер Барон – тихо и легко. Просто заснул и не проснулся. Он так тесно ассоциировался в воображении хозяина с таинственным Аликом, что возникло впечатление, будто в мир иной отлетела не собачья, а людская душа. Может, так оно и было.
Поэтому и похоронили его по-человечески, рядом с могилой родителей.
Метки: мистика