После выхода на страницах газеты откровений с моим былым учителем («Разговор с биологом о загробном мире») со мной связалась жительница Игрени Феодосия Никитична Вакулова. По ее словам, ее тоже в последнее время стали мучить аналогичного содержания сны. Словно перед ней разворачивали завораживающие панорамы. Но особенно любопытный сон приснился ей в ночь Прошёного воскресенья.
Современный вариант мытарственных отсеков приснился в пророческом сне Феодосии Вакуловой с Игрени
Инфернальный состав
- Будто еду я со своей семьей в длинном поезде, - рассказала она. – Куда, неведомо, но подсознание подсказывает, что путешествие происходит не в нашем мире. Периодически поезд делает остановки, мы выходим и становимся свидетелями странных сцен. Надо сказать, что этот сон мне запомнился в мельчайших подробностях, что бывает очень редко. Обычно он забывается сразу при пробуждении, помнится лишь общая тема, либо, на худой конец, отдельные фрагменты, тускнеющие в течение дня. Я же свой сон помню до сих пор. Так вот. На одной из остановок нас вдруг пригласили на торжественный ужин… знакомые моих родителей, которых в последний раз я видела лет в четырнадцать и о которых, естественно, никогда не вспоминала. Даже их фото у родителей нет и никогда не было – так, шапошные знакомые. Помнится, жену звали Ритой (как героиню романа Булгакова – оттого и осталось в памяти), а как мужа – забылось. Я видела очень отчетливо их одежду, глаза, черты лиц. Они выглядели лет на сорок, хотя на самом деле прожили намного больше.
Ужин проходил на поляне, раскинувшейся на серой скалистой гряде. На поляне были расставлены лавки, и масса людей разных возрастов ожидала начала трапезы. Я еще подумала – наверное, внуки и правнуки (то, что супружеская чета умерла, как и мои родители, было понятно). Но я ошиблась. Когда началась встреча и хозяева предложили первый тост, одна из гостий, встав, вдруг принялась в чем-то обвинять их. И тут я вспомнила, что пригласившие нас имели отношение к миру мертвых еще при жизни: она работала патологоанатомом, а он – реаниматором. И обвинения, которые поддержали другие гости, касались именно их работы. Что-то, видимо, они делали не так, или допустили роковую ошибку, или нарушили какое-то правило. Возможно, думалось мне, обвинителями были люди, которые по их вине оборвали свое земное существование раньше положенного срока.
- Пойдем, скоро поезд отходит, - шепнула дочка, и мы поспешили ретироваться с вылившегося в скандал ужина, так ничего на нем и не отведав.
И тут едва не случилась катастрофа. Дочка, муж и сын зашли в вагон, а я замешкалась (хотелось досмотреть, чем закончится та неприятная встреча с обвинителями), и тут дверь закрылась, и состав стал набирать скорость. Меня объял такой страх, какой на деле, если мы куда-то опаздываем, никогда не возникает. Отчаяние было непередаваемым, и я побежала вслед за поездом, умудрившись ухватиться за поручень, и так мчалась, рискуя быть затянутой под колеса. Взобраться на ступеньку никак не получалось и из-за растущей скорости, и высоты ее расположения, и сильного ветра, бьющего в лицо. И тут чья-то рука высунулась из вагона и за шиворот втащила меня внутрь. Уже потом я поняла, что так мне не дали умереть.
На следующей остановке мы выходить не стали, а через окно наблюдали за разворачивающейся за ним дракой. Все тузили друг друга, причем в двух персонажах я узнала своих еще школьных обидчиков, любителей дергать за косы, отбирать ранец и больно толкать в спину. Не виделась я с ними с восьмого класса, когда перешла в другую школу, и об их судьбе ничего не знала. Неужели и они умерли? - мелькнула мысль.
Потом, уже наяву, я навела справки через школу (в ней сейчас учится моя внучка, меня там все знают, поэтому особого труда это не составляло), и выяснилось, что один из них умер в 10 классе от разрыва сердца, когда мальчишки шутя толкнули его с обрыва в реку, а другого в 20 лет приговорили к высшей мере наказания за изнасилование и убийство. Об этом я узнала уже после приснившегося мне сна.
Был в моем видении еще момент, когда я всерьез обиделась на дочку, так как она, в общем-то, и позвала меня на этот поезд, сказав, будто проедемся к морю, а на деле оказалось – едем бог весть куда. И я решила сойти на одной из станций – все равно на какой. Проталкиваюсь к выходу, а меня никак не пропускают. Пускаю в ход локти, ноги, голову, но плотность людей такая, какой и в советские времена на общественном транспорте не бывало. Наконец поезд останавливается. Из последних сил рвусь к открывшемуся дверному проему, а из него такой ледяной стужей дует и с такой силой, что выйти не получается. Да и на самой станции ничего не видно – одна тьма. Тут двери закрываются, и поезд отправляется дальше по своему неведомому инфернальному маршруту.
Оборвался он мелодией моцартовского «Турецкого марша», и я далеко не сразу поняла, что это звенит мой будильник.
Варианты разгадок
- Естественно, столь странный сон мне хотелось понять и разгадать, - продолжает Феодосия Никитишна. – Моя соседка, врач, предложила объяснение со своей колокольни, и довольно обидное. По ее словам, у меня с возрастом (а мне 73 года, так что не такая уж я пока и древняя) происходит постепенное отмирание клеток коры головного мозга, и из его глубин всплывают давно забытые воспоминания и образы. Происходит как бы снятие слоев с пирога. С этим можно было бы согласиться, если бы мне снились только эти забытые образы, но на самом деле путешествие вместе со мной совершали и живые – мой муж, дети, в одном эпизоде присутствовала даже внучка (в последней сцене, под звуки «Турецкого марша» она откуда-то сверху заглядывала в окно нашего длиннющего вагона, как бы призывая нас вернуться из нашего затянувшегося путешествия в реальный мир). И я хорошо осознавала, где и с кем нахожусь. То есть, ничего нынешнее у меня отнюдь не отмирало. На всякий случай даже сделала томографию головы, и всё оказалось в порядке.
Конечно, обращалась и к экстрасенсу. Но она принялась уговаривать меня походить на ее сеансы (разумеется, за плату, и немалую), чтобы отлепить от себя астральные сущности, которые я и увидела во сне. Они, дескать, засоряют мою ауру, вызывают чувство тревоги и так далее и тому подобное. Словом, я поняла, что она меня попросту разводит на деньги, и от ее услуг отказалась.
А вот батюшка, к которому я в конце концов отправилась, дал свое пояснение странному сновидению. По его словам, я побывала на мытарственных отсеках, или «станциях», где находились души тех, кто никак не мог их пройти, ибо не принимал своей вины и не раскаивался. Им раз за разом втолковывали разными способами суть их грехов, но они продолжали упорствовать в них. Мне же эти мытарственные станции показали потому, что на мне, скорей всего, тоже лежит какая-то тяжкая вина, которую еще не поздно искупить.
По пути домой я вспомнила, что, по крайней мере, одна тяжкая вина на мне есть. Уже лет десять как я поссорилась с братом, и мы с тех пор не общаемся. Ссора произошла из-за наследства родителей вскоре после их смерти и вышла некрасивой. Хотя по сути я была права, а брат – нет, но форма, которую принял наш спор, оказалась отвратительной. Конечно, я сожалела о той сцене и испытывала стыд, хотя и на брата сильно обижалась за его наезд, но ничего вернуть было уже нельзя. Брата я потеряла, а он – меня. И даже во сне я его не увидела.
Как пояснил батюшка после того, как я ему всё рассказала, исповедовалась в грехах и причастилась, в Прощёное воскресенье я должна была отбросить все свои обиды, позвонить брату и попросить у него прощения, «ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный». Но поскольку я продолжала упорствовать, мне и показали мытарственные станции. Патологоанатома с реаниматором, по его мнению, обвиняли не души пострадавших по их вине людей, а карающие ангелы или бесы, заставляя признать ошибки и покаяться, но те уже много лет продолжают сопротивляться осознанию и признанию своих ошибок. Моя же семья, как предположил батюшка, сопровождала меня в поезде для поддержки, ибо трудно человеку очутиться в ином мире самому и без провожатого вернуться назад.
Кстати, по его словам, это хорошо, что нам не удалось ничего отведать на поляне – еду мёртвых нельзя есть живым, иначе они не смогут вернуться в свой мир.
КОММЕНТАРИЙ СВЯЩЕННИКА
Отец Савватий, храм священномученика Ермогена:
- Мытарственные станции, согласно православному канону, представляют собой промежуточные пункты на пути в иной мир. На них бесплотных пассажиров испытывают, проверяют степень их готовности и отягощенности грехами. Всего таких станций 20 или 21. Те, кто не прошел какую-либо из них, отправляются в соответствующий отсек ада для исправления.
Любовь РОМАНЧУК
Метки: мистика