Страшилища из детских страхов - отнюдь не выдумка кинематографистов с их фильмами типа «Бугимен», «Бабадук». С какими-то из запредельных персонажей каждому в свое время приходилось иметь дело воочию. Одни были вполне рациональными (страшный человек, злая тетя, живущая по соседству старая ведьма), другие откровенно отдавали мистикой (призрачный друг или, напротив, враг; невидимый монстр, затаившийся в шкафу или под кроватью, поселившаяся в зеркале чужеродная сущность и так далее). Хотя экстрасенсы и считают, что дети часто видят то, что недоступно видению взрослых, поэтому многое из того, что кажется нам их выдумкой, существует на самом деле. Однако каковой бы ни была природа страхов (реальной, воображаемой или иррациональной), каждый справлялся с ними по-своему. Кто-то со временем благополучно перерастал их, кого-то они приводили к шизофрении и психическим отклонениям (все наши болезни мы тянем из детства, как сказал один психиатр), а кого-то – бывало и такое - даже сводили в могилу.
Человек в плаще
К примеру, мое детство было омрачено человеком в плаще. Он обитал в полуразрушенном доме, где в свое время родился Александр Галич (сейчас этот дом отремонтирован и украшен мемориальной табличкой, посвященной поэту, а лет тридцать назад представлял собой руины), непонятно чем занимался и пугал детей. То есть, может, не только пугал, потому что периодически кто-то и пропадал. Только завидев его серую фигуру в длинном плаще и надвинутой на лоб шляпе, мы убегали. Но однажды случилось так, что мы с подружкой Таней Ивановой после школы зашли за бубликом в магазин напротив пожарной части – посыпанные семечками, они тогда были необыкновенно вкусны. И когда возвращались обратно, ему удалось подойти к нам со спины. Он нежно, но цепко ухватился за мой локоть и вкрадчивым голосом сказал: «Зайдемте, девочки, в этот подъезд, мне нужно, чтобы вы помогли подержать мне одну вещь». Что это за вещь, осталось тайной, но самое страшное, что мы, прекрасно осведомленные о его жуткой сути, покорно, словно завороженные, поплелись за ним в темное жерло подъезда. Что бы там произошло с нами, один Бог знает. Выручила нас моя бабушка. Она как раз возвращалась с рынка и заприметила нашу троицу. Мне потом дома от нее жутко влетело, она и слышать не хотела о некой захлестнувшей нас загадочной завороженности. Решила, что мы по своей воле решили пошалить с мужчиной, хотя нам на то время было по девять лет. Да, еще я вспомнила, что в руке мужчина держал носовой платок – возможно, он был чем-то пропитан, и его запах и ввел нас в состояние ступора.
Потом, успокоившись, бабушка рассказала, что этот мужчина хорошо ей знаком, так как преследовал девочек еще во времена ее юности. Придумала ли она это, чтобы еще больше нас испугать, или мужчина в самом деле кого-то ей напомнил, либо действительно каким-то невероятным образом сохранил свою молодость, я так и не узнала. У бабушки была феноменальная память, при всего двух годах обучения в школе она наизусть помнила почти все оперы или оперетты, которые ставились в городских театрах, - причем как слова, так и мелодии. И выдумывать что-то было не в ее характере.
Инфернальный пугатель детей исчез, когда начали ремонтировать заброшенный дом, в подвалах которого, по слухам, нашли массу костей.
Мужчина со свечой
Другой страх вызывал еще один мужчина, который иногда по ночам появлялся в нашей квартире. Может, он приходил и чаще, просто я тогда спала. Если же вдруг просыпалась, то иной раз видела стоявшего у окна спиной к комнате человека с зажженной свечой в руке. Он стоял не шевелясь и смотрел на стену, в которую упиралось окно. Если же я делала попытку встать, то бабушка (мы с сестрой спали с ней в одной комнате) прикладывала палец к губам, призывая к молчанию, и я замирала. Откуда он взялся, как незамеченным проходил сюда через комнату родителей, кто он такой и что здесь забыл? – эти вопросы мучили меня всё детство. Но на другой день, если я пыталась отыскать загадку у бабушки, она меня шлёпала, приговаривая «Никогда не заговаривай о нем». О ком? Это так и осталось тайной. Разве что если допустить, что это был призрак моего деда Петра Васильевича, расстрелянного в 1938 году у Тоннельной балки за «организацию вооруженного переворота и связи с царской семьей». Никакого переворота он на самом деле, конечно, не затевал, а был простым учителем географии, а позже – бухгалтером в артели «Художник», но в юности служил в царской армии офицером, воевал в Первой мировой – и этого оказалось достаточно для вынесения приговора. Единственные же «связи с царской семьей» состояли в фамилии: первоначально он был Романовым, а в 20-е годы при выдаче советских паспортов записался как Романчук.
Бабушка, вышедшая замуж за Петра по большой любви (кроме него, никаких других мужчин в ее жизни не было) ждала его возвращения всю жизнь (ведь первоначальный приговор гласил «десять лет без права переписки», это уже потом узнали, что он означал расстрел). Сразу после смерти Сталина ее вызвали в городской отдел НКВД, что располагался на углу улиц Чкалова и Короленко, где сообщили, что Петр Васильевич умер в лагере под Комсомольском-на-Амуре, по поводу чего в архиве следует оформить свидетельство о смерти. Бабушка, бывшая немного телепатом, учуяла ложь и признанию этому не поверила. Когда же началась хрущевская оттепель, моя мать посетила отдел НКВД, где ей признались, что ее отца никуда не увозили, а расстреляли через месяц после ареста на Запорожском шоссе. Явиться повторно туда за соответствующей выпиской мать заставить себя не могла, и бабушке о том ничего не сказала.
Вот где-то в это время и стал появляться в нашей квартире мужчина со свечкой.
Был ли это мой дед или нет, не знаю. Только однажды после тех визитов бабушка вдруг произнесла: «Я знаю, Петя ко мне больше не вернется. Он умер».
- Откуда ты знаешь? – спросила я.
- Мне сообщили.
А так как бабушка ни с кем, кроме нас, не общалась и практически никуда не выходила, я поняла, что единственным, кто мог ей сказать о том, был ночной гость.
- Это мужчина со свечкой тебе сказал? – с детской непосредственностью спросила я.
И в ответ получила сразу несколько оплеух.
- Я же тебе говорила – никогда не упоминай того человека.
- Почему? – недоумевала я, размазывая по щекам слезы.
- Потому что его не было, - вдруг выдала бабушка, и я застыла.
Именно тогда мне и стало по-настоящему страшно.
Белый слон
В отличие от меня, моя сестра – атеист до мозга костей, несмотря на довольно романтичную профессию: она музыковед. Мистику она на дух не переносит, а верит лишь в то, что в детстве к ней приходил белый слон. Она даже сейчас убеждена в его реальности, поскольку видела его открытыми глазами. Было ей тогда лет пять-шесть, и живых слонов она еще не видела. А этот стоял в комнате, глядя на нее печальными глазами, и поднимал и опускал свой морщинистый хобот. Сестра рассмотрела его в таких деталях, которые выдумать просто невозможно. Потом она заснула, а когда проснулась, комната была уже пуста.
Ничего сверхъестественного она впоследствии никогда не допускала, но белый слон был. Откуда он мог взяться в нашей квартире, каким образом протиснулся в нее со своими габаритами – ее не волновало. Но если я пыталась намекнуть, что единственно, откуда он мог бы пробраться сюда, это из параллельного измерения, - затыкала уши.
***
Ниже я собрала еще несколько историй, связанных с детскими страхами, которые в разное время рассказывали мне читатели.
Чулан
- Когда я был маленьким, меня на лето отвозили к бабушке в село под Китайгородом, - вспоминает Валерий Осипович Тараско с АНД-района. – У нее был большой глиняный дом с камышовой крышей, а рядом с сенями располагался чулан. Там она хранила инструменты, санки, ведра и прочую утварь. А мне всегда наказывала: «Гуляй где хочешь, только в чулан не заходи». И объясняла, что там грязно и пыльно, к тому же в темноте можно пораниться инструментом. Но для ребенка ничего нет слаще, чем отведать запретного. И, разумеется, в бабушкино отсутствие (когда она работала в огороде или уходила в магазин) я не раз туда наведывался. В свете фонарика перебирал старые вещи, надеясь однажды наткнуться на нечто интересное (например, карту сокровищ или допотопный револьвер). Разглядывал покрытые ржавчиной инструменты, которыми не пользовались десятилетия, особенно меня впечатлил миниатюрный плуг и какой-то фантастического вида станок непонятного предназначения. Я лазил в чулан до тех пор, пока однажды чулан не наведался ко мне.
Я тогда только лег в постель с книжкой в руках – это был «Владелец Баллантрэ» Стивенсона, довольно мрачная вещь, но, как по мне, гораздо лучше «Острова сокровищ». Немного почитал, затем потушил свет, и тут услышал звук, похожий на лязганье металла. Обернулся в его сторону, и в слабом свете луны вижу – передо мной распахнутый настежь чулан, в глубине которого мерцают ножи, спицы и прочие хозяйственные аксессуары. И так заманчиво мерцают, словно приглашая меня войти туда и показать то, что я так долго и напрасно пытался найти.
Я, конечно, поразился тому, откуда тут мог взяться чулан. Мелькнула мысль – может, к нему вела и какая-нибудь потайная и не замеченная мною дверца из моей комнаты, которая вдруг распахнулась. Чтобы проверить, в самом ли деле он мне не мерещится, я спустил ноги с постели и двинулся в тот угол. Не знаю, что бы случилось, если бы я вошел туда. Возможно, исчез бы навсегда, провалившись в некую пространственную яму. Но за шаг до чулана я заставил себя остановиться, почувствовав, что, как обычно пишут романисты, что-то тут было не так. Я вернулся назад и включил лампу. Ее свет разогнал видение, в углу ничего не было, кроме груды сваленной одежды, осталось только ощущение чего-то стороннего.
С тех пор я больше никогда не заходил в бабушкин чулан. Даже если она просила принести ей какую-нибудь вещь оттуда, находил тысячи причин для отказа. И до сих пор убежден, что там что-то скрывалось.
- Кстати, в своем доме, который я строил уже в Днепре, на Левом берегу, - добавил Тараско, - никакого чулана для свалки вещей я, естественно, не сооружал, укрепившись в мысли, что нельзя долго хранить забытые и ненужные (мертвые) вещи.
Окончание следует
Любовь РОМАНЧУК
Метки: мистика