От Шопена до Мурки
В детстве я тысячу раз проходил мимо этого неприметного одноэтажного дома на Севастопольской и никогда не интересовался, кто в нем живет. Намного больше привлекала внимание соседняя пятиэтажка, где проживала первая красавица нашей 23-й школы и её окрестностей Вита Реброва. Когда я был неподалеку, в моем 15-летнем сердце мажорно звучали скрипки, виолончели, контрабасы, да и вообще весь симфонической оркестр с множеством инструментов, названий которых я по своей невежественности никогда не знал. Но, оказывается, совсем рядом, в какой-то полусотне метров от дома внутрирайонного гения чистой красоты действительно звучали рояль, виолончель, контрабас, наполнявшие мир самыми добрыми звуками и чувствами.
И звучала вся эта замечательная музыка в малоприметной днепропетровской одноэтажке на Севастопольской,14, где жил Игорь Якименко из параллельного класса. А недавно я узнал, что отец моего школьного товарища - легендарный настройщик, которому 22 февраля нынешнего года исполнилось бы 100 лет.
- Кто-то из великих сказал: «Лучшим моим воспитателем была полоска света из-под двери кабинета отца, в котором он работал». Это мой случай, - рассказывает Игорь. - Ещё при родах папа получил тяжёлый вывих бедра, и дедушка с бабушкой потратили много времени и сил на его лечение. Почти всё детство отец проходил на костылях. А в 1928 году в столице Украины того времени Харькове ему сделали операцию, но она прошла не слишком успешно. В итоге одна нога стала короче другой на 15 сантиметров, правда, сустав при этом заработал. С тех пор папа всю жизнь ходил с палкой на протезе, но уже не на костылях. Но никогда и нигде он не считал себя инвалидом и всегда оставался самым жизнерадостным, веселым и гостеприимным человеком на свете.
Профессиональный настройщик воспитал троих детей, судьба которых так или иначе связана с музыкой. Собственно, музыка – от Шопена и до Мурки – до краёв наполняла этот дом, как река в половодье разливается до крайних своих пределов.
Он резал пальцы за то, что они…
Но чтобы музыка наполняла дом, нужно, чтобы кто-то музицировал. И здесь больше всех не повезло старшему сына Льва Якименко – Всеволоду.
- Сева учился играть на виолончели, и ему здорово доставалось, - рассказывает о брате Игорь. - Он резал себе пальцы, чтобы увильнуть от наскучивших музыкальных упражнений. Но пальцы заживали, и его снова усаживали за инструмент. Однажды Сева даже подпилил ножку виолончели, но дедушка порчу устранил, и брата снова усадили за уроки. И так без конца.
Окончила музыкальную школу и сестра Ксения. Правда, в отличие от юного виолончелиста, ее не подвергали подобным экзекуциям. Больше всех повезло младшенькому, Игорю: июньским днем он полез за черешенкой, но не удержался на дереве и упал прямо на собственный локоть. Пришлось потом пол-лета пролежать больнице. Зато после – полное освобождение от великой музыки (сегодня он живет в Москве и работает частным продюсером). А детские страдания Всеволода не оказались бесплодными: он стал большим музыкантом и много лет проработал в Большом театре. Сегодня имя Всеволода Якименко - нашего земляка, народного артиста России, а в прошлом мальчика, которого просто тошнило от ежедневных многочасовых музыкальных уроков, знает весь мир.
Впрочем, профессиональным музыкантом впоследствии стал только Всеволод Львович. Его брата Игоря от громкой музыкальной славы спасла черешня. Сестра Ксения после окончания металлургического института о карьере пианистки и не помышляла. А её сын Дмитрий Москаленко, хотя и получил высшее музыкальное образование по классу контрабаса, искусству предпочел футбол и стал известным спортивным журналистом.
- Я играл в детстве на виолончели, но всегда поглядывал в сторону Севастопольского парка, на стадионе которого играли в футбол, - рассказывает Дмитрий. - Но если вдуматься, то футбольная команда – тот же оркестр. Каждый играет свою заученную роль. В качестве дирижера – тренер. Ну и зрителей – полный стадион.
Телефон имени Аллы Пугачевой
Ну а какие родовые связи с музыкой связывали самого Льва Якименко? Родился он в семье столяра-краснодеревщика Прокофия Никифоровича Якименко, сосланного в Екатеринослав под надзор полиции после отсидки за призывы к независимости Украины, и его супруги, бывшей кухарки, а к тому времени домохозяйки Матрёны.
- Дедушка Проша обладал не только золотыми руками, но и абсолютным слухом, и ещё в молодости стал музыкантом-самоучкой, - отмечает его внук Игорь. - Кроме необходимых костылей для младшенького Левочки, дети получили изготовленные Прокофием скрипку и виолончель. Дед также делал кобзы и бандуры. Ну а в годы войны Прокофий Никифорович продолжал зарабатывать на хлеб тем же, что и при царе, и при Советах - столярничал и изготавливал музыкальные инструменты, а папа инженерной работы себе не нашел и промышлял рыбной ловлей. С момента основания в 1936 году Днепропетровской областной филармонии дедушка стал сотрудничать с ней в качестве настройщика музыкальных инструментов и передал свое ремесло сыну и моему отцу Льву.
Заметим, что профессия настройщика вовсе не такая простая и обыденная, как может показаться на первый взгляд. Очень уважаемым человеком в Днепропетровске был Лев Прокофьевич.
- Каждый четвёртый в Днепропетровске в то время был евреем. А каждая вторая еврейская мама мечтала, чтобы её ребёнок играл на скрипочке, как Ойстрах, а все остальные – чтобы играл на фортепиано, как Гилельс, - продолжает рассказ сын настройщика Игорь. - Именно вторая половина мам вынимала мозг своим дражайшим супругам, что им надо найти того самого Лёву, потому что ребёнок не может ничему научиться на таком расстроенном инструменте.
Случалось Льву Якименко работать и с первыми советскими знаменитостями. Например, с Аллой Пугачевой. Кстати, именно благодаря Примадонне в доме на Севастопольской появился телефон.
- Телефона у нас не было, и, чтобы пригласить папу, все заказчики приходили по адресу к нам домой, - вспоминает Игорь Львович. - И вот в очередной раз приехала на гастроли Пугачёва. Папа с ещё утра приготовил ей инструмент, а надо отметить, что Алла Борисовна всегда просила, чтобы рояль звучал на четверть тона ниже. Ну, отец убедился, что Пугачева довольна и начала репетировать, и уселся играть в шахматы с вахтёром. «Дядя Лёва, а что ж вы не идёте домой? До концерта ещё 8 часов. Если вы мне понадобитесь, я вам позвоню», - предложила звезда эстрады. На что папа ответил, что это невозможно, так как телефона у него нет и никогда не было. Алла Борисовна тут же попросила связать её с кем-то из городского начальства и наорала в трубку, что она так работать не может, а у «них», мол, нет совести. Почему это у инвалида и ветерана сцены дома до сих пор нет телефона? И настояла-таки, чтобы папа ехал домой, а если что, она отправит за ним машину. Когда же он приехал, у нас во дворе уже вовсю работали связисты и тянули к дому «воздушку». А уже через пару часов телефон в доме работал. С тех пор мы этот телефон так и называли: телефон имени Пугачевой.
Каждый вечер с «Вечеркой»
Нам особенно приятно, что легендарный настройщик очень любил нашу газету и каждый вечер читал ее от корки и до корки. Каждый вечер он находил свежий номер «Вечерки» (тогда она выходила пять раз в неделю) в почтовом ящике, садился пить чай и читал, читал, читал.
Но, разумеется, кроме «Вечерки» у Льва Прокофьевича было множеств друзей, приятелей и хороших знакомых.
- Если обычно за настройку инструмента папа брал пятёрочку, то за ремонт - от 10 рублей, в зависимости от сложности. Но были и те, с кем расчёт происходил, выражаясь современным языком, бартером, - рассказывает Игорь Якименко. - Например, в Центральном городском гастрономе на Карла Маркса в мясном отделе работали продавцами два уважаемых в то время в городе человека - Марк и Захар. Им папа всегда настраивал инструменты бесплатно. Зато к праздничному столу в доме были и язычок, и сухая колбаска, и хороший кусочек окорока или балычка. Такое было время.
Наверное, правильней было бы сказать, что Лев Якименко не просто исправлял инструменты и заставлял их звучать по-новому. Он был также и настройщиком настроения. Каждый, кто хоть однажды встречался с ним, убеждался: жизнь вообще и музыка в частности прекрасны и удивительны. Потому жить надо просто и легко, и никак иначе. Даже умер Лев Прокофьевич легко – точно сразу в рай улетел.
- Папа всегда говорил, что, раз он калека, и Бог его однажды уже обидел, то впредь никогда в обиду не даст и легко заберет с собой, - вспоминает сын. – Так и случилось в 1991-м, в одно утро, когда отцу было 76. Он, как всегда, собирался на работу. И вдруг – инсульт. Даже «скорая» не успела приехать…
Должно быть, с хорошими людьми именно так чаще всего и случается…
Александр РАЗУМНЫЙ
