Я не уверен, насколько сильно повлияет скандал с Витольдом Фокиным на рейтинги президента и правящей партии, потому что большинство не следит в таких деталях за политикой, чтобы отреагировать, но в целом это скажется отрицательно.
Непонятно, почему вообще власть пошла на такое заведомо проигрышное назначение, оно было странным и малообоснованным. Я вообще не понимаю, как можно было назначать человека, который оправдывал российскую аннексию Крыма тем, что туда, мол, могли зайти американские авианосцы. Одно заявление о том, что должен быть особый статус всего Донбасса — это же российская позиция, такого даже в Минских договоренностях не написано. Уже за это можно было отправлять в отставку. В результате его заявления нанесли вред и ослабили украинские позиции.
По опросу Фонда Демократические инициативы имени Илька Кучерива совместно с Центром Разумкова по заказу Детектор Медиа, сейчас 61% населения считает, что идет война между Россией и Украиной, где Россия использует боевиков, но 22% считают, что это гражданская война. Мы должны людям объяснять, а не запудривать им мозги, как это делал Фокин, назначенный президентом Зеленским.
Однако появление Фокина, его скандальные заявления и быстрая отставка — это лишь симптомы более глубоких проблем. Но эти фигуры нужны не для того, чтобы проводить какой-то курс — основные параметры определяются не в ТКГ, они определяются в переговорах лидеров нормандской четверки. Так же и назначение Кравчука было информационным прикрытием, потому что первый президент Украины выполняет роль «говоруна», он создает впечатление, будто что-то делается.
Но это все разговоры, а есть конкретные действия — например, так называемая инспекция, которая должна была состояться в населенном пункте под названием Шумы, в которой должны были участвовать представители боевиков. Объяснение, что инспекция не состоялась, потому что украинская сторона просила зеркальной инспекции, а нам ее не дали — неоправданное, проблема не в зеркальных инспекциях, а в том, что мы вообще не должны были позволять участия представителей так называемой «ДНР». Потому что Украина исходит из позиции, что это конфликт с Россией. Тем более есть структура под названием СЦКК — совместный центр по контролю и координации, в него входили российские и украинские офицеры, которые должны были следить за перемирием. О ней было написано в тексте перемирия, но Россия же вышла из состава СЦКК более чем два года назад. Интересно, кто теперь входит в СЦКК? Туда входят представители боевиков, или вернулась Россия? Ответа нет.
Мы так и не увидели и самого текста о перемирии, кто его подписал и в каком качестве. Очень важно знать, какие там должности указаны. Например, 11 марта, когда было предварительно парафировано соглашение о так называемом Консультативном совете с боевиками, подписи Кучмы и Ермака стояли рядом с подписями «полномочных представителей ОРДЛО». Но украинская дипломатия никогда не признавала их «полномочнымы представителями». Все это говорит о том, что мы сдаем свои позиции в переговорном процессе.
В определенной степени за подобными решениями стоит желание показать, что мы хотим мира, но мы же не можем идти на это ценой отхода от принципиальных позиций, за которые украинская дипломатия боролась с 2014 года. Если мы начнем отступать, то Россия получит все шансы выставить войну на Донбассе как внутренний конфликт. Скажут: «Снимайте санкции, мы будем выступать в роли посредника». Маневрирование и разговоры о мире могут быть, перемирие — это хорошо, если действительно стреляют, но следует понимать, что некоторые вещи недопустимы.
В начале Зеленский думал, что война не заканчивается, потому что Порошенко не хотел этого мира. Поэтому Зеленский начал идти на уступки. Некоторые были оправданными — он пытался добавить динамики, но что мы видим — Путин не хочет идти на уступки, а когда идет, то только на своих условиях. За это перемирие, к которому так стремится Зеленский, Путин требует очень опасных уступок с украинской стороны.
Кстати, большинство украинцев против мира любой ценой. За то, чтобы пойти на любые условия Путина приблизительно до 20%, более 50% говорит, что они готовы идти на компромиссы ради мира, но далеко не на все, и еще 20% говорят, что никаких компромиссов быть не может. Суммарно получается, что мы имеем 70% людей, которые говорят, что мы не должны идти на условия Путина. Это не «воинственное меньшинство», это большинство.
Алексей Гарань
